ОКОНЧАНИЕ. Начало в №№ 07,11,12 от 09. 03.,18.04. и 26.04 2012 г.
Корр.
С. В., А. М. ушел от нас в канун великой компьютерной революции,
которая в жизни изменила очень многое. Она уничтожила отдельные
профессии, такие как, скажем, работа машинистки. Полностью изменилась
работа типографий… Практически на дому сейчас могут быть доступны
огромные информационные ресурсы, вплоть до того, что иные издания уже
не надо заказывать в библиотеке, а если авторское право позволяет или
есть согласие авторов, то они выкладываются в Интернете. Мне очень
любопытно, предчувствовал ли А. М. такой скачок, этот грядущий
информационно-компьютерный бум? Или он не очень об этом задумывался?
С.
В. УГОЛЕВА. Нет. Думаю, что нет. Думаю, что его радовало компьютерное
обеспечение только в плане его диктовки и то, что можно было
переписывать. Но он считал, что для его работы должен именно компьютер
быть. А я вообще мечтала о том, чтобы его как-то одеть, потому что
академик Газенко, который очень много хлопотал за А. М., чтобы его
сделать хоть как-то выездным, Газенко столько сил приложил…
Корр. Я понимаю, что это было исключительно трудно еще и в 90-м, и в 91-м годах.
С.
В. УГОЛЕВА. Ну вот. Газенко взял его с собой в Финляндию. Первый выезд
А. М. в капстрану. И он спросил: «А. М., а что С. В. просила, чтоб Вы
купили себе в Финляндии?» Он сказал: «Моя жена мечтает, чтобы у меня
был твидовый пиджак».
- «А сколько у Вас денег?» А. М. достал деньги, и Газенко сказал: «Да, это на один рукав от твидового пиджака».
Корр. Тогда меняли деньги с ограничениями, определенную сумму.
С. В. УГОЛЕВА. Ну, что вам сказать… А. М. был, конечно, личность.
Корр.
Но я и помню его исключительной личностью… И в Лаборатории, и в 492-м
автобусе… в зимнем… в какой-нибудь шапке, да? Знаете, было видно на
расстоянии, по глазам его было видно, что это человек удивительного
интеллекта и в чем-то не совсем такой, как все.
С. В. УГОЛЕВА. И отличающийся, скажем.
Корр.
Да, да, даже в том, прежнем 492-м автобусе, когда в основном после
работы ехали научные сотрудники… всегда чувствовалось, что А. М. - это
нечто особое. Вы мне поверьте, потому что я это чувствовал, еще будучи
совсем юным… и школьником, и подростком; а все дети и еще не
сформировавшиеся люди достаточно чувствительны к этим, так сказать,
токам, исходящим из чужих глаз.
С. В., а теперь у меня к Вам
есть не-сколько вопросов, связанных с печальным периодом Вашей жизни.
Кто автор замечательного памятника А. М. на Богословском кладбище? С.
В. УГОЛЕВА. Митя (Д. А. Уголев.-А.Т.)
Корр. Достойный памятник. Вы поставили его на свои деньги или как-то участвовал Институт физиологии?
С.
В. УГОЛЕВА. Сначала мы поставили, конечно, на свои деньги, потому что
попался камень, который Мите понравился, и он сказал: «Мама, я с этим
памятником могу поработать». А потом, когда Институт собрался мне
вернуть эти деньги, можно было… ну, зажигалку купить.
Корр.
Тогда была инфляция, да. С. В., раз уж мы затронули вопросы
метафизические… каким было отношение А. М. к высшим, божественным
темам? Был ли он атеистом или верил в Бога? Или просто верил в некое
Высшее Начало?.. Какая-то, может, была абстрактная вера, вера человека
науки?
С. В. УГОЛЕВА. Я скажу… Он был атеистом. Но рядом с ним,
с его кроватью, всегда лежала… я ведь очень увлекалась… у нас
прекрасная библиотека… и очень много альбомов. Рядом с его кроватью
всегда лежал очередной альбом …и Библия. Ему надо было все знать. И он
…ну, все время читал Библию.
Корр. Итак, он читал Библию… Вы помните… А в какие это было годы? Всегда? В 60-е, в 70-е, в 80-е?
С. В. УГОЛЕВА. Да. Да.
Корр. Но ведь издания Библии очень трудно было достать в советские времена.
С. В. УГОЛЕВА. Да. Но он читал.
Корр.
Вы сказали о богатой домашней библиотеке. А кого из русских писателей
более всего любил А. М.? Если у него, конечно, были предпочтения.
С. В. УГОЛЕВА. Вы знаете, как-то нас судьба свела с сыном Пастернака.
Корр. С Евгением Борисовичем Пастернаком?
С.
В. УГОЛЕВА. Да. И это было в доме Варгов. Был такой член Коминтерна
-Варга (Варга Евгений Самуилович (1879-1964), венгерский политэмигрант,
активный деятель Коммунистического Интернационала, видный советский
экономист, академик. - А. Т.). Он был венгром, и мой муж очень дружил с
его дочерью. И мы бывали в этом доме очень много, и там мы встретили
Женю Пастернака. И… я не могу сказать, что было какое-то предпочтение,
но, по-видимому, было какое-то понимание. Я вполне помню, как листки
Солженицына нам давали на одну ночь самым первым.
Корр. Какую вещь Солженицына Вы имеете в виду?
С. В. УГОЛЕВА. «Один день Ивана Денисовича».
Корр. «Один день Ивана Денисовича» был напечатан в «Новом мире».
С. В. УГОЛЕВА. Ну, что Вы! Это потом было.
Корр. Но не «Архипелаг ГУЛаг»? Или «Архипелаг»…
С. В. УГОЛЕВА. И «Архипелаг ГУЛаг» тоже. Конечно. Конечно.
Корр. А. М. прочитал в свое время?
С. В. УГОЛЕВА. Конечно. Я помню.
Корр. А из литературы девятнадцатого века? Вот, скажем, очень любопытно, как он относился к Достоевскому.
С.
В. УГОЛЕВА. Вы знаете, я как-то сама старалась его отгораживать от
Достоевского. Я старалась, чтобы он… не так углублялся в Достоевского,
как, допустим, в того же Солженицына. Но я не любила Достоевского.
Помимо того, что он был очень тяжелым и непереносимым, он был мне
неприятный как писатель. А А. М.… ну, не могу сказать, что он его так
любил. Ну, он был, конечно, классиком…
Корр. Обычно, когда говорят о Достоевском, то альтернативой выступает Лев Николаевич Толстой, другой его великий современник.
С.
В. УГОЛЕВА. Ну… Ну, Толстой был… Толстой был Толстым. И он был такой же
громадиной в жизни А. М., как... как и во всех домах, думаю.
Корр. С. В., ведь еще мы знаем, что А. М. время от времени сочинял стихотворения для себя, да?
С.
В. УГОЛЕВА. Да. После смерти отца Митя отпечатал книжечку стихов в
типографии Института Арктики и Антарктики (речь идет об изд.: Уголев А.
М. Стихи. СПб., 2001. - А. Т.).
Корр. И, конечно, у него должны
были быть какие-то любимые поэты в XIX столетии и, возможно, в XX-м. Вы
запомнили какие-то его предпочтения поэтические?
С. В. УГОЛЕВА. Ну, Блок был у нас… Он любил Блока, да.
Корр. А Пушкин, Лермонтов? Кстати, обычно любят больше… либо Пушкина, либо Лермонтова.
С. В. УГОЛЕВА. Нет. Такого «либо-либо» - у него не было. Ему, думаю, что был по душе ближе Лермонтов.
Корр.
С. В., благодаря кому появилась мемориальная доска на городском здании
Института физиологии? Ведь у нас все такие вещи нужно не иначе как
«пробивать». Лаборатория, конечно, выступала «за», это понятно, и моя
мать в том числе, но этого было недостаточно. Как же все-таки «пробили»?
С. В. УГОЛЕВА. Часть денег дал Алферов.
Корр. Ну, это деньги. А еще ведь надо согласовать с городскими властями…
С.
В. УГОЛЕВА. Ну, здесь как-то это решалось… как-то… помимо меня. Ну, то
есть тогда был Митя. Помимо нас, скажем так. Потом, в деле написания
букв участвовал Митя, у которого приятель занимался буквами на доске.
Так что это прошло бесплатно… вот эта часть. Это очень большая часть
была. Часть денег дал Га-зенко. Он тогда еще был жив… да.
Корр.
Вы знаете, на мой взгляд, несколько досадно, что нет подобной
мемориальной доски на Втором лабораторном корпусе в Павлово, но, увы,
там нет никаких мемориальных досок на зданиях Института… Институт
физиологии этим не занимается, да и на территории Ленинградской области
люди и власти относятся к этому как-то безразлично.
С. В.
УГОЛЕВА. Вообще судьба Колту-шей меня очень волнует, надо Вам сказать.
Уже произошло объединение Сан-гига (Санитарно-гигиенического института.
- А. Т. ) с Институтом усовершенствования врачей. Это коснется, я
боюсь, очень многих институтов. И судьба лабораторий многих и многих
институтов очень неизвестна. И очень меня волнует.
Корр. Итак,
Вы не уверены, что Лаборатория физиологии питания, детище А. М.,
непременно сохранится как отдельная структура внутри Института? У Вас
есть опасения?
С. В. УГОЛЕВА. Я не хочу об этом думать. Вы знаете…
Корр. Ну, мы же говорим просто об ощущении Вашем, не более… Вас это беспокоит?
С.
В. УГОЛЕВА. Меня беспокоит судьба Лаборатории в плане судьбы Института.
А все остальное зависит от Небес. Все-таки Небеса над нами - и всё.
Беседовал А. Г. ТИМОФЕЕВ
[к содержанию номера]
