|
|
К кончине академика И.П. Павлова
27 февраля 1936 года в Петербурге на 87 году жизни скончался русский ученый с мировым именем академик И.П. Павлов.
Многие
выборжцы, вероятно, хорошо еще помнят его приезд к нам в Выборг осенью
1924 года и прочитанный им тогда в зале Русского лицея доклад на тему
"Новый подход к пониманию нашего внутреннего мира", в котором он ясно и
просто изложил сущность своей теории об условных рефлексах, доставившей
ему мировую известность.
Мы не собираемся здесь давать оценку
или делать характеристику покойного как ученого: сущность его научных
открытий и их практическое значение, думается, известны всякому
образованному человеку. Но нам хотелось бы рассказать читателям о том
привлекательном впечатлении, какое производил умерший ученый как
человек, при непосредственном общении с ним. Первое, что в этом
отношении приходится отметить -это его удивительная простота и
непосредственность. Кто бы ни был его собеседник, какой бы темы
разговор ни касался - ни в одном слове, ни в единой интонации нельзя
было уловить даже намека на какое бы то ни было чувство своего
превосходства. С яркостью, как будто бы дело происходило вчера,
вспоминается, как по окончании своего двухчасового доклада лектор
обратился к многолюдной аудитории с вопросом, всем ли все выслушанное
понятно, нет ли у кого каких-либо недоумений и замечаний. Но,
по-видимому, робость, внушаемая мировым именем, сковывала всех. Только
после вторичного обращения докладчика к аудитории кто-то, более смелый,
выступил с каким-то вопросом. Благодушная улыбка и подкупающая
простота, которыми сопровождалось обстоятельное объяснение, рассеяли
всю напряженность, царившую в аудитории. Вопросы посыпались один за
другим. Были среди них и очень наивные, но ответы докладчиком давались
с одинаковым добродушным спокойствием, с одинаковой обстоятельностью,
сопровождаемые все той же доброй, приветливой улыбкой.
Для
русских, живущих в Финляндии, имя Павлова особенно близко и дорого. Он
любил Финляндию и ежегодно, почти до самого последнего времени,
приезжал на несколько недель в дачный поселок Келломяки. Здесь его
любимым развлечением была игра в городки, которой он отдавался с таким
же азартом, как и его партнеры, а обычными партнерами его были
ребятишки в возрасте 10-14 лет.
По окончании доклада вокруг
Ивана Петровича собралась небольшая группа лиц. Беседа приняла более
интимный характер, касаясь самых разнообразных тем, уже никакого
отношения к только что выслушанному сообщению не имевших. Кто-то
коснулся вопроса о современных международных отношениях. Иван Петрович
рассмеялся и с чисто русским, добродушным юмором начал рассказывать о
своей недавней поездке в Англию. Ехал он из Cоединенных Штатов в Лондон
на международный съезд физиологов, главным предметом занятий которого
должен был быть его доклад. Между тем английское правительство отказало
ему в визе, как советскому гражданину. Но капитан парохода, узнав об
этом обстоятельстве, по радиотелеграфу вступил в сношение с
правительством. В ответ, по радиотелеграфу же, виза была дана, а когда
пароход пришел в Англию, то на пристани встретить русского профессора и
принести ему извинения по поводу случившегося недоразумения явились
высшие представители власти. Все это было рассказано без малейшего
оттенка горделивости: вот, мол, как меня ценят и почитают, а только как
один из тех курьезов, к которым приводит и не может не привести
уродство современных международных отношений.
Под конец разговор
зашел "о смене", как в те годы любили выражаться. Кто-то задал вопрос о
новом русском студенчестве, о его отношении к научной работе. "На
лекции ходят, а вот назначил я экзамен - и желающих экзаменоваться не
оказалось ни одного. Насчет смены плохо".
Правда, этот разговор происходил 12 лет тому назад. Может быть, теперь обстановка изменилась к лучшему. Дай Бог!
Будущее покажет. Р.
Лекция в ыборге, или НААНУНЕ ЗАКАТА ЕРОПЫ
(О позабытом отклике на смерть И.П. Павлова)
Неизвестная
историкам физиологии некрологическая заметка, ядро которой составили
воспоминания литератора Сергея Александровича Риттенберга (1899-1975) о
лекции И.П. Павлова в Выборге - в ту пору финляндском Viipuri -осенью
1924 года, была напечатана в редком и малотиражном местном издании -
"Журнале Содружества" (1936. № 3. С. 11-12. Подпись: Р.).
Журнал
выпускался в 1933-1938 годах тиражом 150-250 экземпляров. Издавало его
Содружество бывших учащихся Выборгского Русского реального лицея, к
которому в 1937 году присоединилось Выборгское
культурно-просветительное общество. Органом этой последней культурной
организации повременное издание стало с № 12 за 1937 год и оставалось
до последнего своего выпуска - 60-го от начала, или 12-го за 1938 год.
В 1930-е годы "Журнал Содружества" был единственным общекультурным
русским эмигрантским журналом в независимой Финляндии, молодая редакция
которого стремилась поставить преграду медленному, но неизбежному
процессу денационализации коренного русского населения.
Выпускник
Петербургского университета и житель Выборга в межвоенный период (с
1918 года), С.А. Риттен-берг в 1944 году переместился в Швецию, где
преподавал в 1950-1960-е годы русский язык, а затем и литературу в
Стокгольмском университете. В одном из писем к американскому историку
литературы Г.П. Струве он написал, что "фактически редактировал"
"Журнал Содружества" - этот "крошечный", по его выражению,
"литературный журнальчик".
Полностью ли соответствует это
утверждение истине, сказать трудно. Безусловно справедливо лишь то, что
он вел в нем раздел библиографии и рецензий "Среди книг", регулярно и
сам в нем печатаясь. Появлялись статьи С.А. Рит-тенберга и за рамками
этого раздела. Множество его рецензий, статей и заметок было напечатано
в "Журнале Содружества" под различными псевдонимами - Библиофил, Р-г,
Р. , -г и др.
Из писем к Г.П. Струве, хранящихся ныне в
американском Гуверовском институте, видно, что в 1960-1970-е годы С.А.
Риттенберг довольно регулярно приезжал в Ленинград, навещая свою сестру
- Татьяну Александровну Герман (1904-1995).
"Да, я хорошо знал
Риттенберга - так называемого "дядю Гулю", родного брата Татьяны
Александровны Герман, урожденной Риттенберг, второй жены Юрия Павловича
Германа, писателя, и матери Алексея Германа, ставшего известным
режиссером, - писал автору настоящего сообщения 21 мая 2003 года
литературовед Михаил Мейлах, отвечая на биографический запрос. - Эта
семья жила этажом ниже нас в доме Адамини на Марсовом поле, где и
сейчас осталась наша квартира <…>. По образованию она, кажется,
биолог, но, выйдя замуж за Германа, оставила работу. <…> Дядя
Гуля регулярно приезжал гостить к сестре из Швеции (к ней вообще
заезжали люди с "того света" <…>), и мы с ним встречались и
разговаривали. Это был человек милейший и очень странный,
высококультурный, парадоксальный и несколько эксцентричный <…>.
Он был склонен к депрессиям и, кажется, в старости с собой покончил.
Русскую литературу за рубежом (и, конечно, в метрополии) он знал
превосходно. О нем вспоминает Берберова в книге "Курсив мой" <…>".
Необходимым
пояснением к рассказу С.А. Риттенберга о павловской лекции должна стать
небольшая хронологическая и географическая корректировка приведенных в
нем фактов.
Очевидно, что автор заметки делится с читателями
воспоминаниями Павлова о его переезде из Америки в Англию в 1923 году
(в то время у Советского Союза не было дипломатических отношений с
этими странами). Наш соотечественник принял тогда участие в работе XI
Международного физиологического конгресса в Эдинбурге (см.: Брагин А.М.
Вся жизнь <И.П. Павлова>: 1849-1936 // Природа. 1999. № 8. (Спец.
вып.: К 150-летию Ивана Петровича Павлова). С. 25; Самойлов В.О. О
патриотизме и диссидентстве Павлова // Там же. С. 111). Следовательно,
Лондон был для Павлова как пунктом въезда в страну, так и,
одновременно, транзитным городом относительно цели его поездки.
Однако
значительно важнее помнить о том, что именно впечатления от увиденного
в научном путешествии 1923 года, наряду с поездками в англо-саксонский
мир в 1928 и 1929 годах (Великобритания; США, Канада) и в Италию в 1931
году, сформировали мысли Павлова об угрозе куда более опасной "смены"
мироустройства, нежели преходящая и сиюминутная печаль об отсутствии в
те или иные советские годы "смены" научной.
Свой взгляд
блестящего и бесстрашного политического диагноста Павлов адресовал
Совету народных комиссаров СССР в своем очередном обращении от 21
декабря 1934 года: "Вы сеете по культурному миру не революцию, а с
огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Ведь
только политическим младенцам Временного правительства было мало даже
двух Ваших репетиций перед Вашим Октябрьским торжеством. Все остальные
правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас,
и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то,
чем пользовались и пользуетесь Вы, - террор и насилие… Да, под Вашим
косвенным влиянием фашизм постепенно охватит весь культурный мир,
исключая могучий англо-саксонский отдел (Англию наверное, американские
Соединенные Штаты, вероятно), который воплотит-таки в жизнь ядро
социализма: лозунг - труд как первую обязанность и главное достоинство
человека и как основу человеческих отношений, обеспечивающую
соответствующее существование каждого, - и достигнет этого с
сохранением всех дорогих, стоивших больших жертв и большого времени,
приобретений культурного человечества" (СПб. филиал Архива РАН, ф. 259,
оп. 1, № 30; здесь и далее цит.по:
http://russcience.euro.ru/document/letters/pavlov/htm).
В
1933-1934 годах образованная русская публика за границей зачастую не
только давала положительную оценку фашизму как физическому защитнику
"белой" идеи (см.: Чебышев Н.Н. Близкая даль: Воспоминания. Париж,
1933. С. 194; автор - бывший сенатор, прокурор Киевской, а затем
Московской судебной палаты), альтернативе советского коммунизма и
препятствию к распространению идей III Интернационала, но и утверждала,
что фашизм "конечно, захватит весь цивилизованный мир" (Русский голос
(Белград). 1934. 16 дек.).
Весьма любопытно, что о том же самом
заговорил, взывая к разуму большевистских правителей, и Павлов, не
питая, однако, ни малейших иллюзий относительно насильственной сущности
нарождавшегося фашизма.
…По каким-то причинам именно эти
опасения Павлова относительно возможной, но нежелательной "смены"
современного мироустройства обходит вниманием видный исследователь и
знаток павловской биографии, один из авторов книги "И.П. Павлов в
Петербурге - Ленинграде" (Лениздат, 1977), доктор медицинских наук,
член-корреспондент Российской Академии медицинских наук В.О. Самойлов в
документальной, хотя, пожалуй, несколько искусственно политизированной
статье "О патриотизме и диссидентстве Павлова".
Цитируя целых
два фрагмента означенного письма (см.: Природа. 1999. № 8. С. 104,
114), он избегает воспроизводить не только мнение Павлова об
англо-саксонском мире как оборонительной крепости против
распространения чуждых миропорядков - коммунистического и фашистского,
но и нелицеприятные рассуждения великого физиолога о диаскопической
"смене" картин повседневного бытия родной страны в его сознании: "Мы
жили и живем под неослабевающим режимом террора и насилия (далее при
цитировании следует текст, опущенный В.О. Самойловым. - А. Т.). Если бы
нашу обывательскую действительность воспроизвести целиком без
пропусков, со всеми ежедневными подробностями, -это была бы ужасающая
картина, потрясающее впечатление от которой на настоящих людей едва ли
бы значительно смягчилось, если рядом с ней поставить и другую нашу
картину с чудесно как бы вновь вырастающими городами, днепро-строями,
гигантами-заводами и бесчисленными учеными и учебными заведениями.
Когда первая картина заполняет мое внимание, я всего более вижу
сходство нашей жизни с жизнью древних азиатских деспотий" (цит. по:
http:// russcience.euro.ru/document/letters/ pavlov/htm).
…Когда
я сравниваю бесхитростные воспоминания С.А. Риттенберга о
популяризаторской лекции русского нобелевского лауреата в Выборге с
изощренной фильтрацией сокровенных патриотических мыслей Павлова в наши
почти свободные от цензуры исторических тем времена, то ставлю тихое и
опасливое - а вдруг в следующий раз не выдадут гостевую визу? -
диссидентство гостя из Швеции, общавшегося в 1960-1970-е годы с
представителями гуманитарной культурной элиты Ленинграда, которая
постоянно пребывала под колпаком внимания и наблюдения, - значительно
выше того подлакированного, будто чурающегося лермонтовской "странной
любви" к родине патриотизма, которым наделяет Павлова в блестящей во
всем остальном источниковедческой статье В.О. Самойлов.
А.Г. ТИМОФЕЕВ
[к содержанию номера]
|
